Работа рыбокомбинатов — тонко настроенная система

— Константин Викторович, в декабре был принят федеральный закон о втором этапе инвестквот и крабовых аукционов. Ближе к финалу власти отказались от идеи перераспределения на торгах квот добычи морских ежей, гребешков, трубачей и трепангов. Однако ФСБ заявляла, что в перспективе все-таки надо подумать над принципами предоставления прав на вылов высокомаржинальных объектов. Звучало и предложение опробовать на моллюсках и прочих водных беспозвоночных механизм «инвестиционного нормирования». Как вы думаете, к идее перераспределить квоты на ценные морепродукты вернутся?

— Сейчас что-то планировать очень сложно: время турбулентности. То, что квоты на добычу моллюсков и других водных беспозвоночных не выставили на аукцион, это благо, во всяком случае для таких хозяйствующих субъектов, как мы. Интерес, кстати, представляет для пользователей не столько маржинальность названных вами объектов промысла, сколько скорость оборачиваемости средств. Она достаточно велика, и в этом неоспоримый плюс.

Однако нельзя забывать, что мы восстанавливаем рыбокомбинаты — предприятия, призванные функционировать и обеспечивать людей работой круглый год. Но в разные периоды экономические показатели не будут одинаковыми: ситуация изменяется. В какие-то промежутки осуществляется добыча высокомаржинальных моллюсков. В другое время ловится рыба, продажа которой не позволяет компенсировать даже затраты на промысел. Но работа на таких видах водных биоресурсов также играет свою роль, в том числе и социальную. Это возможность сохранить на предприятии кадры, обеспечить их занятость в течение всего года.

Например, весенний лов наваги или весенний лов корюшки ставными неводами. Уловы на таких промыслах минимальные, а затраты — временные, финансовые, трудовые — велики. За счет промысла высокомаржинальных объектов эти расходы можно компенсировать. Получается своего рода субсидирование.

И если вести речь о сохранении предприятий на окраинах, нужно думать, как им дать выполнять свою миссию, а не о том, как отобрать все высокомаржинальные объекты. Очень сомневаюсь, что тот, кто приобретет право на добычу таких видов водных биоресурсов на аукционе, пойдет на отдаленные территории создавать береговые предприятия и развивать там круглогодичные производства. По итогам первой волны крабовых аукционов я таких примеров не видел, хотя квоты распродали.

— Вдругих регионах тоже есть опыт организации эффективных береговых производств, когда за счет более рентабельных промыслов сохраняют менее рентабельные, но важные с социальной точки зрения.

— Такая система была заложена еще в советское время. Тогда целые институты думали, как демпфировать провальные периоды в добыче водных биоресурсов. Важно сохранять в течение всего года трудовые коллективы и платить им за выполняемую работу, пусть даже периодами она и не приносит дохода работодателю. Тех же моллюсков летом не добывают: на время нереста согласно правилам рыболовства делается перерыв. И если людей на этот период распустить, пусть даже они и получили достойную зарплату, то велик риск потом их не собрать. А так есть возможность сохранить кадры: люди задействованы на промысле других, пусть и менее ценных объектов. И сотрудники уверены, что работа для них есть и будет.

Сейчас на государственном уровне почему-то не задумываются о том, чтобы у предприятий была возможность компенсировать периоды простоя. При этом развивать территорию надо. И платить коллективам достойную заработную плату, причем официально, с налогами. И каждый отчетный период рыбопромышленникам задают вопрос: во что будете инвестировать, что будете строить? Кто же будет строить, если отнять права на добычу высокомаржинальных объектов? Нет прибыли — нет развития.

— Приходилось слышать, что предприятия ни во что не инвестировали, никак не развивались. Но опыт курильских компаний говорит об обратном: очень большие проекты воплощались в жизнь. В том числе и вне рамок программы инвестиционных квот.

— Ситуация на Курилах мне понятна — буду говорить именно о ней. Начиная с 2008 года — со второго этапа наделения квотами по историческому принципу — практически все предприятия осознали, что государство предоставляет доступ к ресурсу на долгосрочной основе. Видя это, предприниматели стали реализовывать очень серьезные длительные инвестиционные проекты, к тому же с опережением государственных программ. На тот момент не было гидротехнических сооружений, аэропортов, стабильных логистических схем. Всё это нужно было создавать, причем инфраструктура требует государственных вложений. Ведь мало добыть рыбу — надо, чтобы суда могли причаливать, современные заводы не испытывали недостатка в электроэнергии, а готовая продукция регулярно отправлялась потребителю. Бизнес решил, что если государство пошло на такой шаг — предоставило на долгое время права на промысел, то будут предприняты и другие действия, направленные на развитие территорий. И не все ожидания пока оправдались. Так, гидротехнику государство в рамках федеральной целевой программы обеспечило, а с энергетикой до сих пор сложности.

— Недавно на встрече с президентом губернатор Сахалинской области Валерий Лимаренко поднял вопрос об энергоснабжении предприятий на Курилах. Актуальная тема?

— Конечно! Какую бы чудесную аппаратуру вы ни купили в дом, если в розетке не будет электричества, воспользоваться этой техникой невозможно. Так же и с производством. Какой бы современный завод ни был построен на островах, важно энергообеспечение.

Практика показала, что при планировании проектов на отдаленных территориях инвесторам нужно предусматривать строительство автономных систем энергоснабжения. В любом случае при необходимости их всегда можно задействовать как аварийную генерацию. Мы также построили свой энергоузел.

Если говорить об энергообеспечении Курил, то островных территорий в мире очень много. Можно обратиться к их опыту, адаптировать его под свои условия. Распространено использование СПГ. Логично пойти по этому пути, хотя и тут немало вопросов, которые потребуется решить.

— Ваша продукция — рыбная мука и жир — востребована в том числе при производстве рыбных кормов. Ожил ли этот рынок в России, в том числе в связи с санкционными ограничениями и неясностями международной торговли?

— Здесь сошлось несколько факторов. Повлиял тренд на рост аквакультуры — в мире в целом и в нашей стране в частности. При этом получилось, что тенденция роста показателей в аквакультурной отрасли была, а в сфере отечественного производства кормов — отсутствовала. В феврале побывал на конференции по акватехнологиям в Санкт-Петербурге. Так вот, с удивлением услышал, что обеспеченность собственными кормами в российской аквакультуре составляет около 13%. С началом санкций датские, финские поставщики отказались от прямой отправки товара на наш рынок. Понятно, что на складах еще есть какие-то остатки их продукции, возможно, остаются какие-то пути завоза через дружественные страны. Но это все равно не то, что нужно, поэтому наблюдается всплеск интереса к производству кормов. И здесь хотелось бы обратить внимание на одну особенность, о которой говорят специалисты: от момента, когда вы решили выпускать корма, и до того, как вы укрепитесь в этой позиции, пройдет десять лет. Ведь нужно нарабатывать компетенции, развивать технологии.

Мы взяли курс на продажу своей продукции — муки и жира — именно производителям кормов, а не трейдерам. Познакомились с участниками рынка, посмотрели производства. В своей работе делаем акцент на общении не только с директорами предприятий, но и с заведующими лабораториями, технологами. Мы просим от них обратную связь: какой результат они получили от нашего продукта, что требуется улучшить. Даже привозим делегации предприятий к себе на производство: показываем, как все устроено, внимательно выслушиваем рекомендации.

— Есть ли какие-то планы насчет освоения зарубежных рынков?

— Сейчас благоприятные условия в России. Конечно, перспективы за рубежом существуют, но в настоящее время там сложная логистика, требуется много документов и практически нет обратной связи от покупателей, так что мы сосредоточены на внутреннем рынке.

Количество предложений муки и жира будет увеличиваться, в том числе благодаря введенным в строй береговым заводам. Но и спрос вырастет.

— Южно-Курильский рыбокомбинат создал лососевый рыбоводный завод на озере Лагунное. Как развивается это направление вашей работы?

— Завод введен в эксплуатацию, работает с паспортными характеристиками, то есть мы закладываем на инкубацию около 20 млн икринок лососей. В 2022 году получили первый промысловый возврат, и почти половину паспортной закладки рыбы — 8 млн икринок — мы сделали уже со своего промвозврата.

Закончили формирование аппаратной базы: оборудование всё приобретено, смонтировано. И теперь мы переходим к стадии шлифовки производственных процессов.

— Сейчас обсуждаются принципы распределения рыболовных участков. Вас волнует эта тема?

— В силу расположения наших рыболовных участков у нас никогда конфликта интересов ни с кем не просматривалось. Но вопрос, конечно же, волнует. Если участки будут в дальнейшем выставлены на торги, то по каким принципам? Здесь можно обратиться к разговору об ответственных и безответственных пользователях водных биоресурсов. Кто-то тратил прибыль на развитие предприятий и отрасли, а кто-то — нет. Объединять этих пользователей и всех отправлять на аукцион — нечестно.

— У вас предлагалось учитывать в качестве одного из критериев создание лососевых рыбоводных заводов.

— Да, такие предложения были. Хорошо, что в Федеральном агентстве по рыболовству осознают важность региональной специфики. В ведомстве пришли к пониманию, что правила работы в разных рыбохозяйственных бассейнах одинаковыми быть не могут. И даже Дальневосточный бассейн очень разный. Поэтому, по моему мнению, для учета местных условий можно передать функции по определению критериев в регионы, чтобы такая работа проводилась совместно с представителями Росрыболовства — по аналогии с комиссиями по регулированию добычи анадромных видов рыб.

— На каких отраслевых выставках в этом году будет представлен Южно-Курильский рыбокомбинат? График рыбохозяйственных мероприятий вновь становится насыщенным...

— Мы традиционно планируем участвовать в Выставке рыбной индустрии, морепродуктов и технологий в Санкт-Петербурге. Также рассчитываем на возобновление выставки в Циндао.

— Вы ежегодно организуете стенд на выставке в Санкт-Петербурге. Чем так интересна эта площадка?

— Приезжают представители рыбопромышленных компаний, а также смежных отраслей — производители технологического оборудования, орудий лова, рыбопоисковых средств, тароупаковочных материалов, спецодежды. В последнее время со стороны российских компаний появились вполне отвечающие запросам предложения по строительству маломерного флота. Огромный рывок сделан с точки зрения производства орудий лова, сетематериалов. Наша отрасль динамично развивается, и изменения видов промысла требуют совершенствования орудий лова. На выставке можно с профильными специалистами своего предприятия прийти на стенд к конструктору и вместе подобрать необходимые решения. Конечно, есть связь в режиме онлайн, но личное общение порой не заменить ничем. То же касается оборудования.

Люди начинают предлагать программные продукты, позволяющие оптимизировать работу, например, тралового комплекса, систем контроля орудий лова. Появляются неплохие российские сервисные компании по поддержанию, регламентному обслуживанию, аудиту главных энергетических и вспомогательных судовых установок. В целом охват нашей выставки стал шире.

Маргарита КРЮЧКОВА

Комментарии