Рыбопромышленной отрасли нужна стабильность, а не эксперименты

Оценка итогов

— Галина Алексеевна, во время нашего прошлого интервью вы сказали дословно следующее: «Второй этап реформы грозит банкротством рыболовным компаниям». Остаётесь при своём мнении?

— Конечно! Последние события это лишь подтверждают. Причём самое печальное заключается в том, что мнение рыбацких регионов на федеральном уровне не услышали. Вы же помните, как в прошлом году дальневосточные губернаторы, многие депутаты и сенаторы, представители отраслевых ассоциаций предостерегали от принятия поспешных мер. Предлагали оценить итоги первого этапа инвестиционных квот, который наглядно демонстрирует полный провал этой идеи. Из 105 судов, которые должны были построить согласно этой программе, построено всего 10. Из 129 инвестиционных проектов реализовано всего 30. О каком втором этапе при такой картине можно говорить? Тем не менее поправки были приняты.

— Ньюсмейкеры нашей газеты едва ли не в один голос говорили: такое решение стало результатом откровенного лоббизма. Вы с этим согласны?

— В полной мере. В ходе первого этапа рыбаки уже стали лишаться 20% квот. Сейчас могут лишиться ещё 24%. То есть почти половину квотного объёма у нас могут отнять. Но ведь для многих компаний это реальная катастрофа.

Всё прозрачно…

— Давайте вспомним именно вашу историю. Итак, фирма «Посейдон» была образована 32 года назад. Создал её Андрей Алексеевич БОНДАРЕНКО. И не просто создал, а сумел в то время, когда всё рушилось, начать вкладывать средства в судостроение. В результате ваша компания прошла большой, но успешный путь развития, став одним из наиболее стабильно работающих предприятий Сахалина. Более того, вы не только добываете ресурс, но и занимаетесь глубокой переработкой продукции. А как раз глубокая переработка является одним из основных государственных приоритетов. Государство вам в этой связи помогает?

— Знаете, о какой-то помощи со стороны того же Росрыболовства говорить не приходится. Мы неслучайно с 2004 года судимся с этой структурой. Но об этом — чуть позже. Что же касается глубокой переработки, то да, мы активно работаем в этом направлении и производим филе минтая непосредственно на нашем судне СРТМ «Мыс Курбатова». Это именно продукция глубокой переработки, и на нас распространяются все льготы, заложенные в новой редакции статьи 333.3 Налогового кодекса РФ, вступившие в силу 21 декабря 2022 года.

— Вы имеете в виду новые ставки сбора за пользование водными биологическими ресурсами?

— Совершенно верно! Ставка сбора на тот же минтай (а мы не добываем иные ресурсы) выросла с 3 тысяч 500 рублей за тонну до 4 тысяч 300 рублей. Но для стимулирования глубокой переработки в НК РФ чётко сказано: ряд плательщиков имеют возможности уменьшить сумму сбора за пользование объектами ВБР на сумму вычета.

— На кого распространяется такая льгота?

— Чтобы не быть голословной, просто процитирую выдержки из статьи 333.3 Налогового кодекса РФ в части того, кто имеет право на льготу. Там сказано, что плательщики имеют право уменьшить сумму сбора за пользование объектами ВБР в том числе по такому основанию: «Осуществление переработки уловов и производства из него рыбной и иной продукции, включённой в перечень, утверждаемый Правительством Российской Федерации, на судах рыбопромыслового флота, принадлежащих указанным плательщикам на праве собственности или используемых ими на основании договора финансовой аренды (договора лизинга) либо договоров фрахтования (бербоут-чартера или тайм-чартера)…»

Так это же как раз наш случай! Мы выпускаем продукцию глубокой переработки на своём судне, и филе минтая включено в соответствующий перечень, о чём говорится в Налоговом кодексе.

— А каковы льготные ставки сбора?

— В нашем случае они составляют 15% от ставки сбора.

…Но не очень

— Так в чём проблема? Это, действительно, полностью ваш случай, и вы имеете право на льготную ставку сбора. Налоговый кодекс — это закон.

— Да, это закон. Но вот как он исполняется? Когда вступили в силу поправки в НК РФ, было непонятно, каким образом осуществлять 15%-ный вычет. Не было ни формы заявления, ни уведомления, ни других документов. Мы звонили в территориальное управление Росрыболовства, просили разъяснить ситуацию. Нам вначале уклончиво что-то отвечали, а потом и вовсе заявили: мол, в течение 2023 года будете платить 100% от ставки сбора. Как так? Закон вступил в силу, там всё предельно чётко определено. Только в феврале вышел приказ Минсельхоза России, где была обозначена форма заявки на вычет. Мы всё заполнили и подали соответствующее заявление в территориальное управление Росрыболовства. И вновь тишина. Наконец, нам дали очень странный ответ: сейчас вопрос решается на уровне Москвы, а точнее, в Россельхознадзоре. Дескать, чиновники выясняют, какое филе минтая мы выпускаем.

— Получается, вопрос опять затягивается?

— Конечно, затягивается. При этом в январе, феврале и марте мы заплатили ставку сбора в размере 100%. А это по полтора миллиона рублей в месяц.

— А почему заплатили?

— Потому что мы работаем, мы законопослушные предприниматели. Пока у нас нет на руках документа о 15%-ном вычете, мы обязаны платить так, как и раньше.

— Что было дальше?

— Дальше нам сказали, что решается вопрос, с какой суммы взимать вычет.

— Что значит — с какой суммы? С 4 тысяч 300 рублей за тонну, как и сказано в НК РФ.

— А вот и нет. Сейчас чиновники думают, какой суммой руководствоваться — 4 тысячи 300 рублей или 3 тысячи 500 рублей.

— Как так? Вы подавали заявление уже после того, как поправки в НК РФ вступили в законную силу. Какие 3 тысячи 500 рублей?

— Вот и мы в недоумении. Здесь есть такой момент. Казалось бы, для нас выгоднее платить ставку от суммы 3 тысячи 500 рублей. А где гарантия, что впоследствии надзорные органы не предъявят претензии? Как раз на основании вступившего в силу закона, где сказано о 4 тысячах 300 рублей. И мы вновь окажемся крайними явно не по нашей вине.

Нет ответов

— Какой выход из ситуации предлагают чиновники?

— Во время одного из разговоров нас попытались «успокоить» и заявили: ну что вы волнуетесь, у вас же есть время аж до сентября. Я в ответ: как до сентября? Мы должны до сентября платить 100% от общей ставки? Но никто ничего вразумительного нам так и не сказал.

Более того, на свой запрос мы получили от Сахалино-Курильского территориального управления Росрыболовства весьма странное уведомление. Нам сообщили об отказе в подтверждении обоснованности в применения вычета из-за якобы «некорректного» расчета, который мы сделали. Понимаете, что происходит? Вначале чиновники не предоставили нам даже саму форму заявления, сам алгоритм такого расчета. Затем прислали некую форму, которую мы добросовестно заполнили. И вот теперь нам говорят о какой-то некорректности, причём ничего не конкретизируя. Складывается впечатление, что СКТУ ФАР просто затягивает решение вопроса.

— Зачем?

— Чтобы мы как можно дольше платили ставку сбора в размере 100%, безо всяких вычетов. Иного объяснения у меня нет. Но я вам больше скажу — когда сотрудники СКТУ ФАР упрекнули нас в некорректности расчётов, появилась ещё одна проблема: а как сделать это, по их мнению, корректно? Какой здесь алгоритм? У нас есть право в течение 10 дней исправить расчёты. Но каким образом мы это можем сделать, если никто не удосужился объяснить, в чём наша ошибка? Никакой информации нам не предоставили. То есть вообще не объяснили, что именно мы должны корректировать. Это как в старом фильме — иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что. На мой взгляд, обязанность чиновника не только издавать приказы и распоряжения, но и обеспечить максимальную прозрачность их исполнения. И теперь получается, что мы не можем внести корректировку в собственные расчёты вычетов, поскольку не знаем, в чём здесь заключается некорректность. При этом, если в течение 10 дней изменения внесены не будут, нам придётся всё оформлять заново. А потом чиновники будут рассматривать новые расчёты в течение уже 30 дней. И мы так и будем платить 100% сбора за пользование объектами ВБР.

— Много ли предприятий на Сахалине подали заявления на вычет?

— Не знаю, как сейчас, но в феврале мы были одни такие. Мы вообще стали первыми, кто подал такое заявление.

— А кто сейчас решает, с какой суммы рассчитывать величину вычета: с 3 тысяч 500 рублей или с 4 тысяч 300 рублей?

— Вот! И нам это интересно! Какой конкретный чиновник произвольно, как ему захочется, трактует нормы вступившего в силу Налогового кодекса? Мы спрашивали, есть ли в этой связи какое-то письмо и кем оно подписано. Но ответа опять-таки не получили. Думаю, дело в элементарной некомпетентности отдельных сотрудников государственных органов.

— А 15%-ная льгота для вас имеет большое значение?

— Ещё какое! Тем более 15% от ставки за пользование ВБР мы уже заплатили при выписке разрешительного билета. Плюс к этому выделенные нам объёмы постоянно снижаются. Я уже как-то рассказывала вам, что сейчас мы добываем 8 тысяч тонн минтая вместо 15 тысяч тонн, гарантированных нам государством. А теперь принят закон о втором этапе инвестиционных квот, и мы рискуем, что объёмы вновь уменьшатся. Так что для нас дорог каждый рубль, и льготная ставка имеет крайне важное значение. Тем более не будем забывать, в какое время мы живём. Из-за введённых в отношении России санкций все отечественные рыбаки оказались в крайне тяжёлом положении. Судоремонт стал очень острой проблемой, ведь практически все комплектующие на наших судах — зарубежного производства. Где их теперь покупать? Что будет с судоремонтом в дальнейшем? Вопросы остаются без ответа. Но на этом фоне вводить какие-то новации в виде очередного этапа инвестквот по крайней мере странно.

Нет стабильности

— Давайте вспомним первый этап инвестиционных квот. Как это происходило?

— До 2017 года в российском рыболовстве действовал так называемый исторический принцип. Это было очень хорошее решение. Рыбаки могли планировать свою деятельность даже не на годы, а на десятилетия вперёд. Ведь почему отрасль в своё время вздохнула свободно? Да именно потому, что государство определило долгосрочные правила игры. Но в 2017 году в закон была введена новая норма, известная под названием инвестиционной квоты, согласно которой общедопустимые уловы (ОДУ) в 2022 году стали сокращаться на 20%. Но, повторюсь, никакой пользы это не принесло ни государству, ни рынку, ни населению. И вот сейчас нас ждёт второй этап инвестиционных квот.

— Хотелось бы также вспомнить, каким образом было построено ваше судно СРТМ «Мыс Курбатова». Ведь именно это стало отправной точкой в целой череде ваших проблем?

— С одной стороны, строительство судна серьёзно стимулировало нашу деятельность. Ведь добыча ресурса и глубокая переработка непосредственно в море — именно современный подход. Кроме того, обновление рыболовецкого флота всегда было задачей государственной важности. А мы патриотысвоей Родины, для нас её интересы — это и наши интересы. С другой, вы правы — наши проблемы начались после того, как мы вложились в судостроение.

Всё началось в 1992 году, когда стартовал проект FVS-419, по которому мы получили возможность построить СРТМ в Германии. Точнее, такая перспектива была у всех рыболовецких колхозов Сахалинской области. Взамен государство гарантировало объём ВБР (на каждое судно) в 15 тысяч тонн.

— То есть вас заранее наделили квотами?

— Так оно и есть. Причём наделило именно государство, на основании нормативно-правового акта. В результате ООО фирма «Посейдон» построило свой СРТМ. Это произошло в 1995 году. После этого мы спокойно осваивали свои квоты по гарантии (15 тысяч тонн ежегодно) в течение шести лет. Ну а дальше начались интересные истории.

На переломе

— Что вы имеете в виду?

— СРТМ мы построили на кредитные средства, взятые в немецком банке, и спокойно работали, регулярно, согласно графику, рассчитываясь по своим кредитным обязательствам. У нас не было ни одной просрочки. Но в 2001 году зарубежный банк переуступил права требования российскому ВЭБу.

— Почему?

— Потому что все компании, построившие суда в рамках проекта FVS-419, перестали платить по кредитам. Все, кроме нашей. Вот так и получилось, что мы, будучи надёжными заёмщиками, попали в так называемый «формат солидарной ответственности». Но, тем не менее, наши квоты стали уменьшаться. В итоге уменьшились до восьми тысяч тонн. Правда, в апреле 2010 года Владимир Путин, на тот момент председатель Правительства РФ, издал распоряжение № 521-р, согласно которому сторонам (ГК «Внешэкономбанк» и фрахтователям, в том числе ООО фирма «Посейдон») надлежало подписать соглашение о частичном переводе долга и реструктуризации задолженности на основании кредитного договора от 7 апреля 1992 года. Причём после подписания этого соглашения наш долг из разряда коммерческого перешёл в бюджетный. То есть ситуация вроде бы изменилась к лучшему. Вот только гарантированный государством объём квот в 15 тысяч тонн ВБР, под который и строилось судно, нам так и не вернули.

— Эти гарантии и являются предметом судебного спора с Росрыболовством?

— Так оно и есть. Росрыболовство — структура государственная и обязана выполнять обязательства, взятые на себя государством. Такова наша твёрдая позиция. Хочу, чтобы меня правильно поняли. Наша компания работает строго на основании закона. Мы платим налоги в бюджеты всех уровней, несём иную финансовую нагрузку в виде тех же ставок сбора за пользование ВБР, участвуем в реализации различных социальных программ, создаём рабочие места… А по большому счёту, как и остальные рыбаки, обеспечиваем продовольственную безопасность на востоке России. И не требуем взамен никакой поддержки. Нам нужно лишь одно: чтобы государство исполняло свои обязательства, как и положено по закону. Вот, собственно, и всё.

Александр Матвеев