Мы против программ, где одни цели подменяются другими

— Сергей Владимирович, по заказу Архангельского тралового флота (входит в состав СЗРК) под инвестквоты уже построены и успешно работают на промысле на Северном бассейне два траулера-процессора — «Баренцево море» и «Норвежское море». Эти суда сейчас приводят в пример как доказательство эффективности программы квот под инвестиции: строится флот, аналогов которому нет в мире. Тем не менее руководство консорциума, и вы в частности, не раз критически отзывалось о самой программе инвестиционных квот. Каково быть в ситуации, когда, с одной стороны, вы выступаете за стабильность законодательства в отрасли, а с другой — на ваши результаты ссылаются, обосновывая эффективность законодательных изменений?

— Здесь нет никакого противоречия. Тех, кто ссылается, можно понять, так как больше пока ссылаться не на что. Из девяти сданных в эксплуатацию судов в настоящее время на промысле успешно работают два наших, три — колхоза имени В. И. Ленина и краболов «Русь». Все они были спроектированы, а некоторые из них даже спущены на воду до введения механизма инвестквот. Мы приняли решение строить на ВСЗ траулеры еще в 2014 году.

Еще два таких судна для АТФ будут сданы до конца 2022 года и в 2023 году (СЗРК также строит пять судов под квоты добычи крабов в инвестиционных целях. — Прим. ред.).

Готовность судов не говорит о том, что механизм эффективен. Но мы точно не против строительства флота на отечественных верфях. Мы против программы, результаты которой очевидно не соответствуют заявленным целям. Нам всё время повторяют, что реализация механизма инвестквот идет хорошо, но в качестве аргументов приводят вышеуказанные суда на промысле и построенные рыбоперерабатывающие заводы.

Не могу сказать об эффективности построенных под инвестквоты рыбзаводов, но известно, что инициаторы реформ почему-то сразу после получения инвестквот перепродали свои два завода в Мурманской области местному игроку, у которого уже были два своих успешных береговых предприятия. Может быть, этот механизм создал избыточное количество заводов на Северном бассейне, когда их строили только ради этих дополнительных лимитов?

9 июля, накануне Дня Рыбака, руководитель Росрыболовства Илья Шестаков выступал по случаю поднятия флага еще на трех новых судах, которые строятся в рамках программы инвестквот. Обычно после церемонии суда сразу уходят на промысловые испытания и затем на промысел. Надеемся увидеть их там еще в нынешнем году. Глава федерального агентства заявил, что в 2022-м заказчикам планируется передать еще 14 промысловых судов, а в следующем ожидается сдача 38 единиц флота. С удивлением слушал эти цифры. Хорошо, конечно, если такой прогноз оправдается, но что-то подсказывает: показатели будут в разы скромнее.

Мы много раз говорили о том, что инвестиции в строительство судов на российских верфях можно было запустить совершенно другими механизмами, без передела в рыбной отрасли. В основе той политики, которая в итоге была выбрана, лежит именно передел, прикрываемый якобы интересами государства.

В начале заявлялось, что в результате в отрасль придут новые эффективные игроки, повысится конкуренция, подешевеет рыбная продукция. Но ни одна из этих целей не достигнута. И чем дальше, тем понятней, что этого и не могло быть в предложенной конструкции.

Единственный плюс заключается в том, что государство получило деньги от крабовых аукционов (в 2019 году, когда бюджет был профицитный). Однако уже сейчас очевидно: поступления в федеральную казну обернулись потерями для региональных и местных бюджетов. Например, для Архангельской области. Об этом с удивлением услышали сенаторы на одном из совещаний, хотя такие последствия прогнозировали и мы, и Всероссийская ассоциация рыбопромышленников (ВАРПЭ).

Мы против программ, где одни цели подменяются другими. И совершенно непонятно, зачем вводить второй этап инвестквот, когда еще вовсю буксует первый. Кроме понятного желания двух известных компаний, объединившихся недавно в одной ассоциации АСРФ, как можно быстрее переделить оставшиеся в историческом принципе квоты.

— И может быть, в конце концов государство скажет: условия — внутренние, внешние, или и те, и другие — не позволили инвесторам закончить заявленные объекты, а теперь компаниям требуется поддержка и квоты они получат без достройки флота?

— Возможно, так и будет. Уверен, что не все из заказанных судов будут достроены. И дело даже не в санкциях. Сложности начались еще до февраля нынешнего года. Новые трудности добавились к прежним — их уже было достаточно.

— Тем не менее компания работает в установленных законодательных условиях. Как сейчас идет строительство судов, которые СЗРК заказал на российских предприятиях? В том числе краболовного флота?

— Мы, естественно, продолжаем работать. Вряд ли разумно заставить себя действовать неэффективно только для того, чтобы доказать ярко выраженную лоббисткую направленность программы инвестквот. Приходится привыкать выживать и развиваться в условиях нестабильного законодательного окружения и играть по тем правилам, которые всей отрасли навязывают успешные лоббисты с мощным административным ресурсом.

Конечно, и раньше работа шла непросто, а с введением санкционных ограничений стало еще труднее, но мы все эти суда достроим. Если говорить о краболовах, то первое судно — «Вайгач» — спустили на воду 15 июля на заводе «Красное Сормово». Оно готово приблизительно на 85%. Думаю, в начале следующего года этот краболов мы получим.

По остальным четырем краболовным судам мы уже ощущаем последствия санкций. Приходится искать замену основному оборудованию, новых поставщиков. В связи с этим мы вынуждены вносить изменения в проект. В результате сроки окончания строительства смещаются «вправо» на период от года до двух. Цена «уезжает» вверх процентов на 25 — но каким будет итоговое увеличение, сейчас прогнозировать очень сложно. Кстати, вопрос том, «за чей счет банкет», пока окончательно не решен.

Мы уже неплохо разбираемся в судостроении — и в России, и за рубежом накоплен богатый опыт в этой сфере, сформирована профессиональная команда. К сожалению, мы поторопились и обновили свой краболовный флот до введения аукционов. Тем не менее выполним инвестиционные условия и достроим эти суда, хотя для нас это уже будет избыточный флот с точки зрения имеющихся квот.

— Это также будут современные суда с комфортными условиями для членов экипажа?

— Наши краболовы соответствуют всем современным стандартам.

Головное судно — построенный в Турции «Зенит» — мы получили в 2020 году. Его концепция оказалась удачной. Траулеры приходится еще долго «учить» работать, а вот краболов успешно включился в процесс практически с первого дня.

В прошлом году «Зенит» добыл 3 тыс. тонн краба. На этих цифрах, кстати, основываются наши расчеты потребности в краболовном флоте на Северном бассейне. Если учитывать, что общий допустимый улов этого биоресурса на Севере составляет 28,5 тыс. тонн, то нужно десять судов. А их сейчас у нас и наших коллег уже больше 20, еще 10 строятся, но нас убеждают, что России требуется дополнительный краболовный флот. Иначе квоту краба будет никак не выбрать!

— Строительство судов — тема непростая, но уже имеющийся флот необходимо обслуживать и ремонтировать. И здесь сложилась труднопрогнозируемая ситуация с услугами для российских судов в зарубежных портах. Как у вас сейчас обстоят дела с ремонтом, обслуживанием флота?

— У всех рыбопромышленных компаний ситуация примерно одинаковая. Нужно отметить, что проблема судоремонта родилась не после февральских событий. Последние десять лет рыбаки объясняли, что они уходят ремонтироваться в иностранные порты, так как для ремонта принципиально важна быстрая — подчеркну это слово — поставка ЗИПа, снабжения и сервиса. Между тем любая задержка в поставках ЗИП — это трата времени, а значит, финансовые потери.

Промысловое судно должно работать, иначе оно начинает генерировать огромные убытки. И конечно, компании предпочитают выполнять ремонт там, где они гарантированно в срок получат нужный ЗИП. Только при таком условии возможно развитие судоремонтной отрасли.

Здесь нет простых и быстрых решений. Необходимо системно работать над тем, чтобы упрощать импорт, чтобы обеспечивать отечественное оборудование и комплектующие. Эти процессы требуют очень серьезных инвестиций — малыми средствами тут не обойтись. Если говорить о рыбопромышленных компаниях, то я не знаю, решатся ли они на фоне угроз новых квотных аукционов вкладывать большие деньги в судоремонтную отрасль.

— Уже начали говорить о санкциях. Как в условиях ограничений чувствуют себя рыбаки Северного бассейна? Удалось ли им перестроить систему работы? И конечно, важнейший вопрос: что происходит с рынками?

— Предприятия чувствуют себя гораздо хуже, чем вчера, но, возможно, гораздо лучше, чем завтра. Мы вынуждены реагировать на проблемы, которые возникают часто и непредсказуемо. Эффективность работы снижается, но работать продолжаем.

Что касается рынков сбыта, буду говорить о тех направлениях, на которых работаем мы. Для белой рыбы больших изменений не произошло. Перемены есть, но они некритичные. В случае с крабом мы столкнулись с кардинальными изменениями. США были основным рынком для краба Северного бассейна — теперь этот путь для поставок закрыт. Европа занимала гораздо более скромную долю в объеме экспорта, но и этого рынка мы лишились. Поэтому сейчас все усилия направлены на Юго-Восточную Азию. В дальнейшем планируется экспансия и в другие регионы, но начинать будем с тех стран, где перспективы лучше.

На Северном бассейне добывается большой объем краба. И он поступит на азиатский рынок дополнительно к тому, который там уже продается. Все это повлияет на цены (в том числе и на живого краба), и рентабельность крабового бизнеса будет совсем не такой, какой она казалась еще год назад.

Мы, честно говоря, не очень радовались росту цен на эту продукцию в последний год. Такие изменения приводят к затовариванию, увеличению цен до того предела, когда покупатель уже отказывается от приобретения.

Возникает сначала стагнация, а потом идет резкое снижение цены. Примерно так и произошло, и на всё это наложились санкции. На рынке краба сейчас «идеальный шторм», который нужно пережить.

То, что крабовый бизнес всё такой же рентабельный и останется таким неограниченное время, — это иллюзия. И утверждать, что государство получит на аукционах сумму, сравнимую с торгами 2019 года, безответственно. Особенно если их проводить в ближайшие два года. Крабовый бизнес перестал удивлять рентабельностью и вряд ли вернется к своим лучшим показателям в обозримом будущем.

— Как вы считаете, будут ли на аукционы выставляться доли квот добычи тех видов краба, по которым не так давно уже проводились торги?

— То, что компании уже платили за право добывать тот или иной объект, никогда не останавливало реформаторов. Вы же знаете, что в 2016 году мы приобрели на аукционе на 10 лет доли квот добычи краба-стригуна опилио на Северном бассейне, а всего через три года, в 2019-м, отправились покупать их еще раз. В то же время аналогичные квоты краба на Дальнем Востоке не выставлялись на повторных аукционах.

Никакой логики в таких решениях не наблюдается. Но события последних лет убедили нас в том, что нет ничего невозможного. Начиналось все под лозунгами: «Перераспределить на аукционах всего краба, который был распределен между пользователями бесплатно в 2004 году! Хватит, получили всё бесплатно от государства и уже накопили достаточную прибыль, чтобы участвовать в аукционах». Однако в результате на повторные торги в 2019 году попали и те квоты краба, которые ранее были распределены за деньги на аукционах, как вновь вводимые в промысел водные биоресурсы.

К сожалению, ни одного аргумента рыбопромышленников ни по первому этапу крабовых аукционов, ни по готовящемуся второму этапу по рыбе, крабам и другим ценным ВБР государство не слышит. Я очень хорошо помню совещание по второму этапу программы, которое проводилось в Росрыболовстве: тогда в самом начале встречи рыбопромышленникам сообщили, что регулятору очень интересно их мнение, но все решения уже приняты, поэтому можно обсудить детали и разойтись. Вот позиция государства. Откуда вообще появился этот «второй этап»? На президиуме Госсовета в 2015 году говорилось только о 20% инвестквот, но при этом гарантировалась стабильность распределения оставшихся 80% квот по историческому принципу на 15 лет (с 2019 по 2033 годы включительно).

Нам говорят, что мы просто всё неправильно понимаем и на самом деле ни одного килограмма квот ни у кого не забрали. В том числе и крабовых. Просто ввели новый вид квот. Те пользователи, с которыми перезаключались договоры в 2018 году на 15 лет, остались с теми же долями. И то же самое будет на втором этапе аукционов. Доли останутся прежними, просто наполнение их будет нулевым.

— Еще одна тема, которая вызвала резонанс, по крайней мере на Дальнем Востоке. Это биржевая торговля водными биоресурсами. ФАС недавно сообщила, что подготовила проект дорожной карты по развитию биржевой торговли природными ресурсами. Был также законопроект Минфина о возможном установлении норматива продажи рыбопродукции на организованных торгах. Что вы думаете по этому поводу?

— Я не понимаю, зачем всё это. Но если есть идея внедрить биржевую торговлю, нужно создать рабочую группу из специалистов, профессионалов в обоих отраслях, чтобы они досконально разобрались, как это предложение реализовать разумно. Пока всё обсуждается на уровне совещаний, но это неправильный путь. В итоге если решение и будет принято, то максимально неудобно для всех, а потом уже «по живому» всё будем менять. Можно хоть раз попытаться сделать иначе.

— У Северо-Западного рыбопромышленного консорциума появилась дочерняя структура в Дальневосточном регионе. На чем она будет специализироваться: исключительно крабы или рыбные объекты тоже?

— Сама жизнь подталкивает нас к созданию структуры на Дальнем Востоке. Если будут аукционы, то мы примем в них участие, в том числе и по Дальневосточному бассейну. Нам бы хотелось, чтобы государство все-таки решило отложить торги, но, если они состоятся, мы будет действовать в соответствии с установленными правилами. Основные рынки сбыта также перемещаются на Дальний Восток. Так что нам есть чем заняться в этом регионе. Возможно, мы не ограничимся только крабом, планы могут быть гораздо шире.

— Бизнес, наверное, всегда оценивает, какие еще ниши можно занять, как повышать свою результативность.

— Сейчас, к сожалению, строить долгосрочные планы бессмысленно: речь идет о выживании бизнеса, все меняется буквально каждый день. Будем действовать по ситуации. Нам не привыкать…

Маргарита КРЮЧКОВА

Комментарии