Рыбная отрасль России пойдет с молотка: всего за 200 млрд рублей

Напомню, что в ходе первого этапа инвестквот и крабовых аукционов в воде, которые прошли в 2018—2020 годах, было реализовано 20% от общего объема рыбных квот и 50% квот краба на аукционе. Ранее эти объёмы квот были закреплены за рыбодобывающими компаниями согласно законодательству по историческому принципу. Затем государство, спустя десятилетие, изменило законодательство, что позволило часть квот рыбы — 20% и крабов — 50% изъять у рыбаков и выставило их на торги по определенным властными структурами условиям. Основные условия это — квоты могли быть приобретены только при условии строительства рыбодобывающих судов на российских верфях и строительства на российской территории рыбоперерабатывающих заводов.

В результате такого подхода было получено в доход федерального бюджета только от крабовых аукционов 142,3 млрд рублей. Анализируя последнее, Счетная палата Российской Федерации пришла к выводу о том, что «Росрыболовство… не обеспечило надлежащее исполнение полномочий в сфере рыболовства».

Промежуточные итоги первой пятилетки инвестквот-1, которые стартовали в 2018 году, подтверждают ошибочность принятого Министерством сельского хозяйства и Федеральным агентством по рыболовству решения об обновлении флота на российских вервях, строительства рыбоперерабатывающих заводов:

    во-первых, за счет инвестиционных квот, которые, по сути, отбираются у всех добывающих предприятий, и
    во вторых, с обязательным условием строить новые суда только на российских верфях.

Эти две стратегические ошибки не вытекали из прошлого опыта рыбного хозяйства страны и из поручений, которые подписал Владимир Путин по итогам заседания президиума Госсовета в ноябре 2015 году. В поручениях президента были заданы только основные направления. А как их реализовать и за счет каких сырьевых ресурсов, должны были решить Минсельхоз и Росрыболовство.

Существовали разные пути обновления российского рыбодобывающего флота, и они не сводились к переделу квот. Можно было прибегнуть к рыночным инструментам обновления флота, которые используются в мировой практике капиталистических государств с развитым рыбным хозяйством. Например, как в Норвегии, ввести минимальную процентную ставку банковского кредита (2−3%) при строительстве рыбопромыслового флота. А там пусть бизнес решает, где ему выгоднее строить — на родине и со льготным кредитом или за рубежом, но по кредитам зарубежных банков, которые, как правило, выше «домашних».

Мнение рыбопромышленников на момент проведения заседания президиума Госсовета, а это было в 2015 году, было единым: ни в коем случае нельзя разрушать исторический принцип и переходить на принудительные инвестквоты и крабовые аукционы. Однако чиновники выбрали другой «революционный путь изменения экономики отрасли»: использовать определенную часть рыбных, крабовых ресурса, чтобы принудить рыбаков к строительству судов только на российских верфях. К тому же ещё и строить береговые рыбоперерабатывающие заводы за эти же инвестиционные квоты. И в последующие годы мы увидели, как «успешно» происходила такое обновление основных производственных мощностей рыбной отрасли.

Заявляя об эффективности механизма инвестквот-1, Минсельхоз и Росрыболовство пытаются убедить всех цифрами: общая сумма инвестиций такая-то, заключено столько-то договоров, столько-то судов строится на верфях, столько-спущено на воду. И все это происходить при массированной пиар-компании, проводимой Росрыболовством. Но если смотреть на факты, то за пять с лишним лет в отрасли появилось всего пять судов отечественной постройки. Заявленные в программе и в контрактах сроки по основной группе запланированных к строительству судов на российских верфях, а их более 20, оказались сорваны. Таким образом, в практическом плане идея повального, ускоренного обновления рыбопромыслового флота путем инвестквот оказалась нереализованной в провозглашенные сроки.
Добавьте сюда такое важное обстоятельство как стоимость. Как заявляют сами рыбопромышленники, заказы на наших верфях обходятся им на 20−25% дороже, чем, если бы они строили за рубежом. Дай-то бог, чтобы компании сумели рассчитаться по этим кредитам в период работы этих судов на промысле в течении 5−7 лет.

По большинству судов задержка достигает одного-двух лет. Не исключено, что в ряде заказов она перейдет и на третий год. Не стоит забывать, что корпус — это одно, а большинство комплектующих, обеспечивающих производственный процесс: рыбофабрик, акустическое оборудование, двигатели, — всё это зарубежное. И часть оборудования, к сожалению, попала под санкционные меры западных стран. Задержка с вводом судов из новостроя под инвестквоты на два-три года это потерянная выгода рыбодобывающих компаний, которые поверили в эту программу. Возникает вопрос: «Кто эту упущенную выгоду будет возмещать рыбопромышленникам?»

Все эти просчеты не были учтены при реализации механизма инвестквот-1 и правительством и непосредственно теми, кто предлагал и продвигал эту идею. Уже раздаются голоса, что надо бы государству оказать содействие верфям — с кадрами, техникой, финансами и так далее, что бы ускорить строительство рыбопромысловых судов. Так раньше надо было думать об этом!

И еще одно важное соображение. Сроки запуска программы инвестквот-1 пришлись на период самого благоприятного состояния сырьевой базы рыболовства в двух ведущих бассейнах — Дальневосточном и Северном, которые обеспечивают почти 80% годового российского вылова и производства рыбной продукции. Это создало, полагаю, у руководителя Росрыболовства, который к тому же не являются профессионалом-рыбником, иллюзию постоянства такого хорошего состояния сырьевой базы российского рыболовства. Вмести с тем настораживающим выглядит стагнация общего вылова Россией в последние годы на отметки 4.8−5,0 млн тонн. В этом просматривается и влияние фактора инвестквот-1, которые вызвали неустойчивость привычного производственного ритма рыбодобывающих компаний, сформированных в период действия исторического принципа.

А каковы будут успехи судов, построенных под инвестквоты-1, при снижении запасов основных объектов промысла, допустим, трески и пикши на Северном бассейне или минтая, сельди и иваси на Дальнем Востоке? На Северном бассейне уже был прецедент в недавнем прошлом, когда после неожиданного падения запасов трески и пикши, пришлось весь крупнотоннажный флот выводить за пределы Баренцева, Гренландского и Норвежского морей. Да и Дальний Восток знал резкие спады численности ключевых объектов промысла. Это тоже требует вдумчивого анализа и учета.

Сейчас, не реализовав до конца первый этап инвестквот, инициаторы этого новшества предлагают спешно переходить ко второму. Но как это сделать, если мы не знаем результаты первого этапа? Вполне резонным кажется сначала завершить первый этап, проанализировать его итоги и только после этого принять решение о том, продолжать ли программу инвестквот или все-таки вернуться к классическому обновлению флота, да и береговых рыбоперерабатывающих заводов посредством экономических механизмов.

Конечно, мне могут возразить, что обеспечить заказами российские верфи за счет рыбаков в таком случае не получится. Но позвольте, разве спонсирование судостроителей является основной целью рыбного хозяйства России?

Первейшей задачей отрасли во все времена было обеспечение населения рыбной продукцией собственного производства, хорошего качества по доступной цене. Вот это главное. Всё остальное — дилетантизм в рыбной отрасли.

Между тем потребление население страны рыбопродукции собственного производства в последнее пятилетие снижается и за 2020 год составило, по экспертной оценке, не более 14 кг/чел/год при рекомендуемой Минздравом России норме в 22 кг/чел/год. При это наблюдается стремительный рост розничных цен на рыбопродукцию, который опережает инфляцию. А это с учетом низких доходов населения, особенно пенсионеров, снижает спрос на рыбную продукцию внутри страны.

Для того чтобы новое судно, даже прекрасно оснащенное, смогло заработать средства для погашения кредитов, как минимум 80% произведенной им продукции нужно направить на экспорт. Но тогда возникает вопрос: «А как же внутренний рынок?» Получается, мы строим флот, который будет делать филе и другую продукцию с высокой добавленной стоимостью, но не для граждан нашей страны. Так не пора ли определиться с приоритетами? Если политика государства — строить суда на отечественных верфях и поощрять экспорт, то пусть так и скажет, что рыбаки не несут никакой ответственности за продовольственную безопасность страны.

И потом, судостроительная промышленность не сводится к строительству только рыболовных судов. Возьмите речной флот — он весь развален, военно-морской флот — вообще отдельный разговор, торговый флот тоже можно обновлять с помощью наших верфей. Но почему-то прицепились именно к рыбакам. Зато мы видим, как целое ведомство Росморречфлот заказывает ледокол в Турции. Так почему же российскому рыбопромышленнику нельзя заказать траулер там, где выгоднее?

Второй этап инвестквот сегодня рассматривается чуть ли не как решенный вопрос. При этом делается реверанс, что Северный бассейн мы не трогаем, там уже настроили столько судов и рыбоперерабатывающих заводов, что сырьевая база не выдержит. Не завтра, но наверняка послезавтра нас норвежцы, с которыми у нас общие рыбные запасы призовут привести в соответствие мощности рыболовного флота состоянию сырьевой базы и выделяемых квот в Баренцевом, Норвежском и Гренландском морей. И что тогда построенный флот на прикол ставить? Или передислоцировать его в другие районы Мирового океана? Но там нас ни кто не ждет. Да и нет таких заблаговременно подготовленных для отечественного рыбопромыслового флота запасных районов промысла. Бассейновые промразведки ликвидировали, рыболовную науку, а именно они этим должны были бы заниматься, постоянно реформируют, оптимизируют, а точнее разгоняют.

А вот на Дальнем Востоке где, по мнению Росрыболовства сырьевые рыбные и крабовые запасы в хорошем состоянии и все они находятся в нашей 200-мильной исключительной экономической зоне, еще можно разгуляться — строить и суда и заводы посредством инвестквот и аукционов.

Если судить по опыту первого этапа, инвестиционные квоты — это путь в никуда. Но у чиновников другое мнение. Минсельхоз, Росрыболовство и даже профильный вице-премьер Виктория Абрамченко информируют рыбаков, что исторический принцип изжил себя, надо переходить на новые методы. А это, по их мнению, только инвестквоты и аукционы.

С тем, чтобы получить поддержку со стороны рыбаков, Росрыболовством было осуществлено в ходе сентябрьского ВЭФ во Владивостоке и рыбной выставки в Петербурге массированное «обсуждение» проекта инвесткво-2 и крабовых аукционов, только с крупнейшими собственниками рыбодобывающих компаний, таких как РБК, «Гидрострой», Норэбо, СЗРК и других. А вот мнения средних и малых рыболовные компании их объединениями, почему то остались в стороне. Но даже среди представителей крупного рыбного бизнеса звучали предложения, что следует вначале завершить инвестквоты-1, проанализировать их результаты, а затем уже решать, как и в каком направлении двигаться дальше. Тем не менее, Минсельхоз и Росрыболовство, уверен, будет считать, что они получили поддержку от рыбаков на этих форумах и это дает им право приступить к формированию нормативной базы для практического осуществления инвестквот-2 и новых крабовых аукционов. Безусловно, в этом велика роль нового депутатского корпуса Госдумы. Возможно, вновь избранные депутаты, прежде всего, от приморских регионов задумаются о том, что наше такое «ноу-хау» как инвестиционные рыбных квот и крабовых аукционов в воде никто в мире не воспроизводит. Почему? Выскажу свою личную точку зрения, основанной на опыте участия в установлении сотрудничестве СССР, России с рядом стран в области рыболовства. Политики, парламентарии, министры рыболовства, общественные деятели стран с рыночной экономикой и развитой рыбной отраслью, которые выступят с предложением выставления на аукционы рыбных, крабовых запасов или нечто подобное как инвестквоты, будут отвергнуты не только рыбаками, но и подавляющем населением этих стран. Поскольку такой подход — это, по существу, выставление на торги — с молотка — всей рыбной отрасли страны.

Вячеслав Зиланов

Комментарии