Баренцево море копит мусор всей Атлантики

- Алексей Вадимович, есть ли какие-то данные, которые позволяют оценить количество брошенных орудий лова в Баренцевом море?

- Уже несколько лет Полярный филиал ВНИРО (ПИНРО) и норвежский Институт морских исследований проводят ежегодную траловую съемку в Баренцевом море. Во время съемки, помимо прочего, они ведут учет попадающегося мусора, в том числе орудий лова. Однако эти данные сложны для анализа и интерпретации. Во-первых, неизвестно, сколько времени находится в море выловленный мусор, за сколько лет он там скопился. Во-вторых, точно не известно, какая часть мусора упала на дно, какую выбросило на берег, а какая разрушилась и превратилась в микропластик. В-третьих, в большинстве случаев в трал попадаются не целые орудия лова, а их фрагменты разного размера.

Поэтому объективно оценить объемы выброшенных орудий лова и их частей, а также скорость их поступления в море пока не представляется возможным. Кроме того, вести учет можно или поштучно, или по массе. И тот, и другой вариант не дают полноты картины. Скажем, что значит поштучно: поймали пластиковый стаканчик, который весит 5 г, и поймали кусок дели весом 20 кг. И то - одна штука, и то – одна штука. Но если сравнивать по массе, то 20 кг дели – это один фрагмент трала в одном месте, а 20 кг стаканчиков – это огромное количество пластикового мусора, плавающего по всему морю. Поэтому пока все оценки носят условный, относительный характер.

Сложно и с оценкой «национального происхождения», поскольку Гольфстрим несет в Баренцево море большое количество мусора из Атлантики - начиная с Мексиканского и Гвинейского заливов. Баренцево море играет роль океанического накопителя. Разумеется, часть отходов выбрасывается непосредственно здесь. Это и орудия промысла, и другой мусор с различных судов - торговых, промысловых, военных, а также выбросы с речных стоков. В Баренцевом море эти отходы либо тонут, либо их выбрасывает на берег, либо перемалывает в микропластик. Вот три варианта дальнейшей судьбы мусора. Есть данные, что большая часть этого мусора оседает на дне, и только несколько процентов мы видим на берегу.

- Получается, что мусор в Баренцевом море – это дело рук не только российских и норвежских рыбаков и моряков, но и представителей других государств, начиная с Африки и Латинской Америки?

- Конечно, включая сбросы в реки, которые впадают в Северную Атлантику и арктические моря.

- Более объективную оценку соотношения «местного» и океанического вклада могут дать орудия лова, лежащие на дне. Если промвооружение утонуло, то его далеко течением не унесет...

- Да, но собирать лежащее на дне - это очень сложно и дорого. Желающих заниматься этим немного. Швеция и Норвегия выделяют некоторые средства, чтобы их рыбаки вне сезона путины занимались этим. Но у нас желающих финансировать подобную работу нет. Кроме того, траловый промысел трески и пикши, который составляет основу российской рыбной промышленности в Баренцевом море, ведется круглогодично – в разных районах. Это порядка ста судов, которые циклично перемещаются по всему морю. И нет такого сезона, когда они сидят без дела.

Кстати, количество судов на промысле постепенно сокращается. На рубеже 20 и 21 веков здесь работало до 300 донных траулеров, а сейчас около сотни. И этот процесс продолжается. Сокращение промыслового флота вызвано не истощением запасов, а повышением производительности. И сами суда, и орудия лова совершенствуются. Благодаря этому мусора выбрасывается меньше – это устойчивая положительная тенденция.

- А как российская акватория выглядит в сравнении с соседями?

- Дело в том, что Баренцево море находится в совместном использовании России и Норвегии. Россия ловит в норвежской зоне, когда там рыба, а когда рыба мигрирует в российскую зону, норвежские суда ловят у нас.

Есть различие в промысловом вооружении российских и норвежских рыбаков. У нас траловый лов в Баренцевом море ведут в основном крупнотоннажные и среднетоннажные суда, есть несколько ярусловов. А у Норвегии тралового флота порядка 30%, остальное – это небольшие сейнеры и так называемый «москитный флот», маломерные рыболовные суда. Они ловят во фьордах, в прибрежной зоне различными орудиями лова - это и кошельковые невода, и ставные сети, и удильная снасть, и ловушки, и ярусы. В общем, очень богатый арсенал. Естественно, каждое орудие лова оставляет свой специфический след.

Что касается тралов, то основную опасность представляют порывы от контактов с дном. В результате могут теряться вырванные куски дели, веревки, кухтыли.

- Существуют ли оценки масштаба вреда водным биоресурсам от мусора?

- Такую оценку никто не проводил. Разумеется, известно много фактов гибели запутавшихся в старых сетях, веревках или канатах морских млекопитающих, в том числе «краснокнижных». Гибнут морские звери и из-за заглатывания плавающего в море пластика.

- Много ли биоресурсов гибнет в крабовых и креветочных ловушках?

- У меня довольно большой опыт работы в качестве научного наблюдателя на ловушечных промыслах - краб, креветка, трубач. Наживка привлекает этих животных, пока она свежая. Потом ловушка практически не работает. Кроме того, ловушки должны иметь «окна» из разлагающейся нити, поэтому если потерялась ловушка с уловом, то теоретически через определенное время крабы смогут выбраться из нее. Однако мне не удалось найти информации, сколько времени требуется на разложение этой нити.

- Эти «окна» устанавливаются на все ловушки?

- Обязаны ставить на все. Насколько это выполняется, я не могу сказать.

- Много ли утерянных ловушек в море?

- В 2018 году Директорат рыболовства Норвегии сообщил, что арендованное судно собрало в анклаве Баренцева моря 8,6 тыс. ловушек, и во многих сидел краб. Для меня это была удивительная новость, потому что по своей работе в Охотском море не помню, чтобы крабовые ловушки терялись в больших количествах, а тем более целыми порядками. У порядков с двух концов прикреплены буи, даже если один оторвется, по второму снасть можно будет найти. И даже если оба оторвутся, то при тралении кошкой поперек порядка его все равно можно зацепить и поднять на борт. Но факт – штука упрямая, видимо, есть какая-то причина и с этим нужно разбираться.

- А какие орудия промысла чаще всего теряют?

- Насколько мне известно, тралы теряются крайне редко. Это очень дорогостоящая снасть, которая имеет систему автоматического управления, а суда оснащены современной навигационной аппаратурой. По словам рыбаков, если утеря и происходит, то обычно трал стараются найти. Судя по виденным мной выбросам на берегу Баренцева моря, обычно теряются или выбрасываются вырезанные куски дели, канаты, веревки. Попадались крабовые ловушки и их фрагменты.

- Одиночные ловушки без хребтины?

- Да. Как я понимаю, преобладают ловушки не промышленного рыболовства, а частных рыбаков. Потому что районы промышленного лова краба находятся довольно далеко от берега, и если ловушка там утеряна, то вероятность ее выбрасывания на берег близка к нулю.

Вообще количественно соотношение фрагментов разных видов орудий лова в морских выбросах может зависеть от районов промысла и течений. Где работают донными тралами, там, соответственно, больше кусков дели, где ставными сетями – обрывков сетеполотна. Эта проблема очень сложная, ведь никто не ведет учет, никто в этом не заинтересован. Конечно, при больших потерях, вроде трала, рыбаки сообщают или ищут, что же касается мелких фрагментов, то, конечно, об этом никому не сообщается.

- Но, может быть, даже намеренно выбрасывают. Допустим, тралмастер чинил на борту трал, вырезал кусок дели, выбросил…

- Да. Основная беда, насколько я понимаю, это небрежность, несознательность. Ни одна компания, ни один капитан не может уследить за каждым членом экипажа, поэтому одно из направлений нашей работы – это сбор и распространение информации о морском мусоре включая орудия лова и их фрагменты. По сути, мы предлагаем провести обучающие курсы. Хотим показать рыбакам последствия таких вроде бы безобидных действий, чтобы они поняли масштабы проблемы, чтобы задумались, стоит ли выбрасывать или лучше отнести и сдать.

Второе направление – это изучение и оптимизация схемы обращения орудий лова. Необходимо провести анализ жизненного цикла орудий лова, выявить и разработать меры устранения слабых звеньев в этой схеме. В том числе предполагается проведение социологического опроса рыбаков о причинах выбросов и потерь орудий лова. В результате - выработка рекомендаций по снижению рисков потерь самих орудий лова и фрагментов. Возможно, применение каких-то новых материалов, изменение узлов, технологии постановки и выборки, может быть, технических приспособлений.

Третье и главное - мы думаем о разработке механизма, мотивирующего рыбаков сдавать мусор на берег, а не выбрасывать за борт. Для этого будем собирать рабочую группу из заинтересованных сторон среди рыбаков, экспертов, ученых, в том числе норвежских. Необходимо устранение лазеек в нормативной базе и создание материальной заинтересованности в сборе и сдаче для утилизации остатков орудий лова.

И, наконец, поиск и внедрение технологий по утилизации и рециклингу отработанных орудий лова. Это тоже очень важное направление, развитие которого будет стимулировать сбор и сдачу этих орудий.

- А кто рассматривается в качестве вероятных спонсоров?

- Есть шведский проект, который мы сейчас прорабатываем.

- И какая сумма потребуется?

- Я сейчас вам точно не скажу, но это в основном не очень большие деньги.

- Может быть, есть смысл обратиться к российским компаниям или в Росрыболовство?

- Росрыболовство вряд ли выделит деньги, поскольку такого в нашей практике еще не было. А с рыбаками - да, мы ведем переговоры, и, несмотря на то, что это для них не самая приятная тема, тем не менее, они уже выразили согласие участвовать в этой работе. И это очень важно для нас, так как без доброй воли, без сознательности рыбаков вряд ли что-то получится.

Фотографии Татьяны Юлусовой, WWF России.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ

Комментарии