Строим новый флот, запускаем береговые заводы

 – Федор Васильевич, на ВЭФ подписали соглашение со Сбербанком об открытии финансирования строительства завода по переработки минтая в Приморье. Можете рассказать, об этом проекте подробнее?

- Его мощность более 100 тонн готовой продукции из минтая   в сутки. Снабжение будет собственным сырьем, поскольку предприятие получит инвестиционные квоты. Однако это будет самостоятельный бизнес, который сам сможет принимать решения о закупе сырья у других игроков. Например, наш флот не ловит минтай в прибрежных водах, а завод сможет работать и на охлажденном сырье, поэтому будем привлекать другие компании, которые работают в прибрежке.

- Насколько завод, который строится в ТОР «Надеждинская», готов к сдаче? Участники отрасли говорят, что нормативные документы по инвестиционным объектам чрезмерно жестко зарегулированы, поэтому есть опасения, что многие компании, которые участвуют в инвестиционных проектах, не справятся с поставленными задачами в указанный в соглашении срок.

– Не могу говорить за коллег, но у нас нет сложностей по срокам, мы четко работаем по своим контрактам. В следующем году планируем сдать завод в эксплуатацию. Конечно, трудности есть. Но мы в постоянном диалоге с регулятором, с комиссией по инвестиционным объектам. Регулятор нас слышит, готов помогать, дорабатывать и реализовывать изменения.

Единственное, хотелось бы от регулятора большей оперативности. Отмечу, что пакет постановлений, который позволяет комиссии вносить изменения в нормативные документы, был готов полгода назад. Но затянулся период согласования. Илья Васильевич (Шестаков, руководитель ФАР) на ВЭФ заявил, что через полтора месяца эта нормативная база будет утверждена. Соответственно, все смогут внести свои изменения.

– В последнее время многое говорится о необходимости как-то менять подход к продукции, делать ее более инновационной или хотя бы более интересной для потребителя. Есть опасения, что 200 тысяч тонн филе минтая – это больше, чем нужно нашему рынку, а на зарубежных нас особо никто не ждет. Есть ли риски – падение цены? Стагнация сбыта?

– Мы считаем экономику проекта позитивной. Согласно утвержденным в ФАР документам, мы будем производить блок филе на этом заводе. Сейчас еще рассматриваем возможность модернизации завода, установки новых линий, которые позволят реализовать продукцию для конечного потребителя – биточки, например, или еще что-то подобное. Если увидим экономическую целесообразность, то сделаем.

Я не соглашусь со скептиками, которые утверждают, что есть сложности сбыта филе. Иностранные рынки, в частности Европа, ждут его. Если бы у РРПК была больше квота, и мы могли бы производить больше продукции, то легко бы продали и ее по рыночной цене. Когда продукция качественная и коммерчески правильно отработана, то никаких сложностей не возникает.

– Береговая переработка - это небольшая часть вашего бизнеса, а как обстоят дела с промышленной рыбалкой? Сейчас РРПК – большая добывающая группа, серьезный игрок на рынке. Какова сейчас структура вашего холдинга? Что сегодня представляет собой добывающая группа?

– Через месяц РРПК исполняется восемь лет.  За это время мы достигли значительного объема квот –ловим порядка 370 тысяч тонн рыбы, это, в основном, минтай и сельдь. Два года назад мы начали активно развиваться, строить новый флот – современный, эффективный. Это соответствует нашей стратегии наращивания эффективной мощности. Два года назад мы решили начать заниматься крабом – купили небольшую квоту на аукционе, успешно поставили операционный бизнес, создали команду и вывели это в отдельное направление, которое показало свою состоятельность.

– За счет чего компании удалось освоить квоты, объем которых у РРПК немалый?

– Все решают кадры! Флот у нас большой, квота большая, не всегда удается в каждом районе ее обловить и по метеоусловиям, и по техническому состоянию судов. Другие сложности тоже бывают. Но в целом прошлый год в освоении был неплох. Я больше скажу – в этом году нам уже не хватает квот. Мы смогли так отладить операционный процесс, когда нам в первый раз за историю компании не хватает квот, чтобы полностью загрузить свой флот. Так что ответ простой – люди, люди и еще раз люди.

–   Как думаете, что делать в регионе, где огромный дефицит кадров всех специальностей? В отрасли заработок ниже, чем за рубежом у рыбаков. По совокупности причин выходит огромная текучка.

–  У нас есть программа закрепления ключевых специалистов – мы их удерживаем в компании. Для редких специалистов есть постоянные надбавки к оплате труда. Мы существенно изменили программу мотивации персонала для того, чтобы компенсация каждого члена экипажа напрямую зависела от того, как они работают. Взяли план – получили премию. Премия хорошая. У нас в этом сезоне есть ключевые экипажи, где самый рядовой матрос получает больше 3000 долларов в месяц. Мы занимаемся нашими людьми, начали с азов. Например, безопасность людей в море. Закупили специальные гидрокостюмы, специальные спасательные жилеты и радиомаячки. Привязи сейчас внедряем, чтобы все пристегивались во время работы на палубе. Хотим моряков сберечь. Начали по-другому смотреть на процесс подбора и поиска персонала. В этом году открыли специальный кадровый центр. Это полностью информационный офис, где комфортно находиться, где можно оформить все документы и быть принятым на работу в нашу компанию. Совместно с нашими партнерами, МГУ им. Невельского и компанией «Транзас», запустили программу подготовки комсостава. Установили новый тренажерный центр, где будем учить наших работников как работать на современном оборудовании.. Уже открыли прием кандидатов на наше новое судно, которое, по сути, четырехзвездочный отель. Оно придет в следующем году, и ему нужен первый экипаж.

– Кстати, о судах. Сколько у вас судов строится в данный момент и в какой стадии?

– В рамках программы инвестиционных квот мы построим на Адмиралтейских верфях в Санкт-Петербурге до 10 супер траулеров. На стапелях верфи уже собираются два корпуса. У нас есть также флагманское судно, которое строится за рубежом - мы перенимаем опыт, переносим его на российскую почву. Это один из факторов в обеспечении того, что судно будет качественно и в срок построено. Оно будет спущено на воду и сдано в эксплуатацию к концу 2020 года, уже идет обвязка трубопровода. И еще есть два корпуса, которые стоят на стапелях в России.

– Многих смущает отсутствие компетенций в России, допустим, в судостроении. Здесь очень сложно влиять на ситуацию, имея даже финансовый ресурс и техническую службу. Нет ли опасения, что можно часть денег потерять?

– Компания два года проектировала судно. Выбрали для проекта тех людей, которые такие суда проектировали, имеют доказанный опыт и профессионализм в строительстве траулеров. Эта команда, 11 человек, сидит постоянно на «Адмиралтейских верфях», наблюдают. В России гражданское судостроение отстало существенно, на 20-30 лет. Поэтому важно было выбрать партнера, который смог бы сложный проект реализовать. Я думаю, что мы сделали единственный правильный выбор. Наши партнеры работают без замечаний, находятся в графике. Эта совокупность решений  позволяет минимизировать риски. Банк видит, что мы ответственно отнеслись к управлению рисками, и дает нам финансирование.

– Уже давно витает в воздухе в отрасли страх неопределенности. Есть ли для вас этот страх, когда никто не знает, что будет с главным составляющим активом – с квотой – лет через пять?

– Предпринимательство в целом – дело рисковое, так что мы, как и все, имеем риски. Видим, что регулятор начал активное реформирование. И да, безусловно, правила игры меняются и совершенствуются. Пять лет назад про программу по инвестиционным квотам говорили: «Что за ерунда?» Три года назад начали задумываться, что это благо для отрасли. Сегодня уже первое судно сдано. Предприниматели инвестируют в безопасный, экологичный и надежный флот. Это довольно четко показывает, кто в отрасли надолго и готов серьезно вкладывать в строительство судов и заводов, а кто продолжает много шуметь, а денег по-прежнему не вкладывает. Я полностью разделяю позицию ФАР о том, что те квоты, которые участвуют в инвестиционной составляющей, закреплены договором на 15 лет, и никаких других форм работы с этими квотами в ближайшие 15 лет не предусмотрено. Регулятор предпринимает правильные шаги, глубоко понимая отрасль.

– А что сегодня квота для вас, для отрасли? Это финансовый инструмент или что? Компании, получив квоты, продают их. Или используют совместно с кем-то. Как считаете, нормальная практика?

– У нас позиция строго в соответствии с нормативной базой. До этого года норма освоения была 50% квоты собственным флотом. Но с января 2019 года правила изменились. Теперь мы должны осваивать 70% квоты своим флотом. Мне кажется, это разумная мера, потому что у разных игроков разный баланс мощностей и квот. Или ситуация на рынке может измениться так, что становится невыгодно какие-то вещи делать. Поэтому такой баланс, когда 70% нужно освоить собственным флотом, а оставшейся долей можно, так скажем,  обмениваться - или помогать другим осваивать, или отдавать другим квоту, когда сам не можешь по тем или иным причинам освоить – мне кажется, это разумная гибкость, которая в отрасли должна присутствовать.

- Какие у вас планы на будущее?

- Работать, осваивать квоты, развивать флот и запустить береговые заводы. Уже сегодня специалисты могут приходить к нам, чтобы попасть на работу на новый флот, который придет к нам. Ждем персонал и на фабрику. Наша задача обыденная – ловить рыбу, создавать рабочие места и платить налоги.

ВАЖНО

- Я полностью разделяю позицию ФАР о том, что те квоты, которые участвуют в инвестиционной составляющей, закреплены договором на 15 лет, и никаких других форм работы с этими квотами в ближайшие 15 лет не предусмотрено. Регулятор предпринимает правильные шаги, глубоко понимая отрасль.

Фото ИА «Фишньюс».

Виталий МОРОЗОВ

Комментарии 3